Благовещение 1925 года

В этом году осенью исполнится двадцать лет со дня прославления в лике святых Патриарха Тихона.
Избранный сразу после октябрьского переворота 1917 года, он стал Первосвятителем более чем через 200 лет после того, как Пётр Великий отменил Патриаршество. Святейший Тихон был единственным Первосвятителем в нашей истории, кто носил титул не «всея Руси», а «всея России».

7 апреля 1925 г. – Преставление свт. Тихона, Патриарха Московского и всея России.

Когда в 1943 году Патриархом был избран Сергий (Страгородский), Сталину понравился старый титул — «Патриарх Московский и всея Руси».

Святейшему Тихону суждено было нести своё высокое служение семь с половиной лет. Самых тяжёлых, самых чудовищно страшных для России. Ещё не старый мужчина, имевший обыкновение перед молитвами по утрам делать гимнастику и обливаться ледяной водой, за эти годы утратил здоровье и скончался больным стариком вскоре после того, как отметил свой 50-летний юбилей!

Заканчивался Великий пост 1925 года. Патриарх Тихон в это время находился в частной лечебнице Бакуниных на Остоженке. Обострилась астма — болезнь, мучившая его несколько последних лет, особенно после нескончаемых допросов на Лубянке. Был у Святейшего свой «чёрный человек», правда, он называл его несколько иначе: «некто в сером», — чекист Евгений Тучков, начальник Шестого секретного отдела ОГПУ, занимавшегося борьбой с Православием, Церковью.

И здесь, в больнице, Тучков не оставлял свт. Тихона в покое, постоянно наведывался к нему, садился рядом с кроватью больного и устраивал бесконечные допросы. К этому времени он уже располагал заветной бумагой — постановлением об аресте Патриарха по 73-й статье Уголовного кодекса: «…составлял сведения о репрессиях, применяемых Соввластью по отношению церковников, пользуясь сведениями из недостаточно верных источников, имел целью дискредитировать Соввласть…» На постановлении уже даже было начертано: «1925 год…», оставалось лишь вписать число. Тучков не скрывал злорадства: вскоре предстоит суд над самим Всероссийским Патриархом, гражданином Белавиным В.И.!

Но Патриарха ждал иной суд. Не человеческий, неправедный, а — праведный, Божий! В больнице Святейший умер, дабы предстать пред любящим его Спасителем.

Много было тяжких лет в его жизни, но минувшая осень принесла ему самые мучительные страдания. Погиб человек, коего он считал своим сыном — келейник Яков Анисимович Полозов, верой и правдой служивший свт.Тихону почти четверть века. И погиб сей верный друг, заслонив собой Патриарха от выстрелов подосланных убийц!

Келейники — это секретари и доверенные лица иерархов Церкви. Яков Полозов в самом начале XX века приехал на заработки в Америку, смог устроиться сторожем в православном храме в Нью-Йорке. В то время Тихон окормлял всю православную американскую паству, был архиепископом Алеутским и Северо-Американским.

Девять лет он был архиереем в Америке, основал Американское православное миссионерское общество, крестил тысячи местных жителей, построил множество храмов: маленькие деревянные на Аляске и огромный Свято-Николаевский собор в Нью-Йорке. Золотые русские купола засияли в Чикаго, в Питтсбурге, в Нью-Британии, во многих других городах Соединённых Штатов. Вместе с госпожой Изабель Хэпгуд архиепископ Тихон перевёл на английский язык православные богослужебные книги. Люди всех национальностей приходили к нему креститься. Не только алеуты и эскимосы, но и американцы-англосаксы, даже священники епископальной Церкви США. 32 карпато-русских общины пожелали уйти из унии в Православие.

В 1902 году келейник Тихона был рукоположен в священство, а Якову Полозову предложили занять его место. С тех пор жизнь его была неразрывно связана со свт. Тихоном. И не случайно, вскоре Тихон, будучи на много лет старше Якова Анисимовича, стал говорить о нём как о своём сыне.

В 1920 году, на Красную горку (следующее воскресение после Пасхи), Полозов женился на княжне Наталии Васильевне Друцкой-Соколинской, опекуном которой был граф Шереметьев. 19 марта 1921 года Полозова арестовали, ордер на арест подписал сам Дзержинский. Ордер на арест Наталии тоже уже был подписан, но её не арестовали из-за того, что она пребывала на восьмом месяце беременности. От волнений, связанных с арестом мужа, у неё произошли преждевременные роды; через восемь дней новорожденная девочка умерла. Президиум ВЧК вынес Якову Анисимовичу приговор: один год заключения на Соловках. Но затем его почему-то перевели в Таганскую тюрьму, а 23 ноября 1921 года внезапно отпустили.

22 марта 1922 года Полозова снова арестовали. Агентурное донесение гласило: «Обвинительных материалов нет, но необходимо временное заключение для воздействия на Патриарха Тихона». И спустя полгода его вновь освободили под подписку о невыезде. Когда Наталья Васильевна вела мужа домой, он её не узнавал, то и дело останавливался и плакал. Таковы были методы воздействия ВЧК.

В октябре 1922 года у Якова Анисимовича и Натальи Васильевны родился сынок Алёша. Его крёстным отцом стал сам Патриарх Московский и всея России Тихон.

В это время Святейшего перевели под домашний арест в Донской монастырь, где он жил под постоянным надзором в небольших кельях, расположенных в пристройке к Тихвинской надвратной церкви. Оттуда его почти ежедневно возили на Лубянку допрашивать.

Потом режим Патриарха стал менее жестоким. Он мог совершать богослужения в московских храмах, а осенью 1924 года даже посетил Сергиев Посад. Навестил там старца Алексия, который в 1917 году извлёк из ларца жребий: кому быть Патриархом.

Все эти послабления являлись лишь временным затишьем перед бурей — перед судилищем над свт. Тихоном, назначенным на 1925 год.

Впрочем, ранее Тучковым было задумано иное злодеяние: по заказу свыше — от Дзержинского и Менжинского — покушение на Патриарха. Оно было совершено так, что в случае гибели свт. Тихона, убийцами были бы объявлены бывшие белогвардейцы, которые, якобы, решили отомстить Патриарху за то, что он призвал прекратить борьбу против советской власти, ибо она лишь увеличивала кровопролитие и не могла привести к победе над большевиками. Тучков рассчитывал одним ударом расправиться с Патриархом и дать повод к новым репрессиям против белогвардейцев.

Но случилось другое. 9 декабря 1924 года келейник Яков допоздна засиделся у Патриарха: беседовали, пили чай. И когда злоумышленники ворвались в келью Святейшего, Полозов стремительно заслонил собой Патриарха. Несколькими выстрелами из револьверов он был сражён наповал, мерзавцы схватили с вешалки две шубы и сбежали, инсценируя ограбление. Тотчас явился Тучков и объявил, что это была банда белогвардейцев.

Потеря близкого человека лишила сил Святейшего. Он сам совершил обряд отпевания и погребения его. Якова Анисимовича похоронили у южной стены малого собора Донского монастыря. В 90-е годы над этой могилой, в которой упокоилась и Наталья Васильевна, возведён красивый брон¬овый крест нашим незабвенным русским скульптором Вячеславом Михаиловичем Клыковым.

В донесении секретного агента ОГПУ было сказано: «Отпевание совершал сам Тихон, выглядел он плохо, болезненно, а потому в публике находил сочувствие». Действительно, тяжёлое горе нанесло удар по здоровью Патриарха. Одновременно обострилось и заболевание почек, и сердечная хворь. В больнице его пытались поставить на ноги, но Тучков старался действовать в ином направлении — как можно больше осложнить жизнь того, кому уготовано было вскоре предстать пред судом Божиим. Он явно перестарался.

5 апреля Патриарх Тихон в последний раз совершил Божественную литургию в храме Большого Вознесения на Никитской, где некогда венчался А.С.Пушкин. Приближался праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, который особенно любил Святейший. Всегда этот день был связан для него с хорошими событиями. 7 апреля 1925 года он намеревался служить литургию в Богоявленском Елоховском храме, но внезапно состояние его здоровья ухудшилось. И он не смог поехать в собор. Новый келейник прочитал ему праздничную службу, потом пришли духовные чада, он благословил их и поздравил с праздником. К вечеру Святейшему стало хуже. Он взирал на свои руки, на которых почернели ногти, и вздыхал: — Скоро наступит ночь, тёмная и длинная.

Около полуночи, помолившись образу Божией Матери, принесённому ему из Зачатьевского монастыря, Патриарх Тихон скончался. Его тело перевезли в Донской монастырь, погребение состоялось 12 апреля 1925 года. Это было Вербное воскресенье. Вход Господень в Иерусалим. До Пасхи оставалась неделя. Вербное воскресенье в том году выпало на 12 апреля, день памяти святого Иоанна Лествичника, написавшего книгу о духовном становлении и спасении души.

В тот день Москву огласили траурные заводские гудки. Кому-то это покажется странным. Но в то время московские рабочие в большинстве своём оставались верующими людьми. В первые годы советской власти большевикам не удалось сразу уничтожить Православную Церковь, и вот почему: работать на фабриках и заводах продолжали православные, люди. И когда советская власть начинала проводить антицерковные меры, на многих заводах и фабриках вспыхивали православные забастовки!

Вот потому в Вербное воскресенье 1925 года Москву огласили гудки заводов и фабрик. Рабочие прощались со своим Патриархом…

Скончался в Благовещение, погребён был в Вербное воскресение, в день памяти св. Иоанна Лествичника… Православные люди знают, что такую кончину Бог дарует праведникам…

Великим праведником, взошедшим на свою Голгофу, был и Святейший Патриарх Московский и всея России Тихон. И всякий раз, отмечая Благовещение и Вход Господень в Иерусалим, мы должны с благодарностью вспоминать того, кто стал Первосвятителем Патриархом в страшном 1917 году, взяв на себя этот тяжелейший крест.

Автор: Александр Лукин
http://www.russdom.ru/node/1493

Сергей Бычков

Чекистский "игумен" Евгений Тучков
"Всю ночь огни горели в губчека.
Коллегия за полночь заседала.
Семенова усталая рука
Пятнадцать приговоров подписала.
И вот землей засыпаны тела…
Семенов сел в хрипящую машину,
И лишь на лбу высоком залегла
Еще одна глубокая морщина."
Г. Лелевич

Вряд ли пролетарский поэт Лаборий Кальмансон (псевдоним Г. Лелевич) в "Коммунэре о чекисте Семенове" описывал одну из ключевых фигур того времени. Но реальность он знал и поэтому собирательный образ чекиста 20-х годов получился вполне правдивым.
Евгений Александрович Тучков фигура и по сей день загадочная. И не только потому, что он наряду с Дзержинским, Менжинским и другими большевиками стоял у истоков страшной организации, ставшей кошмаром для сотен миллионов людей в самых разных концах нашей планеты.
Тучков, в отличие от Лелевича, уцелел во время сталинских чисток и умудрился умереть в далеком 1957 году.

Пик его популярности, "звездный час" пришелся на весну 1923 года.
В этом же году увидела свет "Коммунэра" Лелевича. Тучков лично допрашивал патриарха Тихона и докладывал о результатах Троцкому и Сталину.
"Старые" большевики ленинского призыва его недолюбливали, считали провинциалом и выскочкой. Поэтому в высших партийных кругах за глаза его называли – "главпоп", а в церковных уважительно величали "игуменом".
Вплоть до роспуска Антирелигиозной комиссии в 1929 году Тучков ведал практически всеми делами Русской Православной Церкви.
Кроме этого ему в ОГПУ были подотчетны сектанты и мусульмане, иудеи и толстовцы. Именно он сформировал церковную структуру в 1927 году (вопреки решениям Поместного Собора 1917-1918 гг.), которая продолжает функционировать и по сей день.

Осенью 1921 года из Уфы Евгений Тучков был переведен в Москву.

Его заслуги перед молодым большевистским государством были оценены высоко. В начале 1931 года начальник секретно-политического отдела ГПУ Яков Агранов, представил Тучкова к награждению орденом Трудового Красного Знамени. Он заполнил наградной лист, в котором перечислялись его заслуги (кстати, вранья или, как говаривали в те времена, "туфты" в писании Агранова немало - безоговорочно верить этому документу нельзя.) Когда летом 1921 года в России разразился голод, больнее всего ударивший по Поволжью, Тучков принял участие в изъятии церковных ценностей. Агранов отмечает: "Под руководством тов. Тучкова и при его непосредственном участии была проведена огромная работа по расколу православной церкви (на обновленцев, тихоновцев и целый ряд других течений). В этой работе он добился блестящих успехов. При его непосредственном участии проводилась в 1921 году работа по изъятию церковных ценностей в пользу голодающих." 1

Во многих губерниях изъятие церковных ценностей напоминало грабеж. Оскорблялись чувства верующих, их провоцировали на открытые выступления против большевиков. Тучков сумел в Уфе провести изъятие таким образом, что не было отмечено особых эксцессов. Но это с точки зрения Ленина и Троцкого, скорее недостаток, а не достоинство чекиста. И все же Тучкова заметили в Москве и осенью 1921 года вместе с женой он навсегда покидает Уфу. Сначала его назначили заместителем, а затем начальником 6 секретного отдела, занимавшегося уничтожением Церкви. С сентября 1922 года Тучков бессменный ответственный секретарь Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б). Молодое Советское государство с первых дней своего существования объявило войну всем религиям. Но до 1922 года эта война велась нерегулярно. В мае 1921 года состоялся пленум РКП(б), на котором принимал участие В. И. Ленин. Он редактировал доклад Емельяна Ярославского, обсуждавшийся на пленуме и содержавший основные стратегические направления в борьбе с Церковью. Резюмируя основные тезисы доклада, пленум так сформулировал задачи партии: "Задача всей этой работы в совокупности должна заключаться в том, чтобы на место религиозного миропонимания поставить стройную коммунистическую научную систему, обнимающую и объясняющую вопросы, ответы на которые до сих пор крестьянская и рабочая масса искала в религии. " 2

В июле 1921 года при подотделе пропаганды Агитпропотдела ЦК возникла Антицерковная комиссия. Она была призвана координировать антирелигиозную борьбу во всероссийских масштабах. Секретарем комиссии с июля по август 1921 года был Емельян Ярославский. В состав этой весьма внушительной комиссии входили чиновники из Агитпропа, Московского комитета РКП(б), YIII ликвидационного отдела Народного комиссариата юстиции, ЦК РКСМ союза коммунистической молодежи, а также Народного комиссариата просвещения и Главного политического управления (недавнего ВЧК). Комиссия быстро выродилась в чиновническую структуру, которая занималась утверждением всевозможных антирелигиозных брошюр, листовок, плакатов. Весной 1922 года Ленин решил реорганизовать эту комиссию (поначалу она громко называлась "Комиссия по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП (б)", а позже проще -"Антирелигиозная комиссия") и слить ее с другими антисектанскими и антицерковными комиссиями.

14 и 15 марта 1922 года Ленин написал программную статью "О значении воинствующего материализма. " Через три дня - 19 марта направил "Письмо В. М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б). " Эти дни стали началом той массированной и тотальной войны против религии и прежде всего Русской Православной Церкви, которая без передышек продолжалась 10 лет, вплоть до 1931 года. Весной же 1922 года по всей России прокатилась кампания по изъятию церковных ценностей. Большевики декларировали, что ценности будут проданы, а вырученные деньги пойдут на закупку хлеба для голодающих россиян. Кампания сопровождалась массовыми арестами епископов, священников и мирян. На осень 1922 года была намечены показательные процессы над духовенством, которое оказывало сопротивление при изъятии церковных ценностей. В связи с этим было принято решение реорганизовать Антицерковную комиссию. 13 октября 1922 года на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) с докладом об учреждении Антирелигиозной комиссии выступил заведующий Агитпропом ЦК А. С. Бубнов. 19 октября на заседании Политбюро ЦК РКП(б) с участием Ленина утверждается решение Оргбюро и оговаривается состав этой комиссии, сразу же ставшей засекреченной. Все протоколы заседаний этой комиссии с самого начала своего существования помечены грифом "Совершенно секретно. " Скорее всего состав комиссии и ее функции были определены гораздо раньше, а утверждение прошло задним числом. К концу 1922 года стало ясно, что "ликвидационный отдел" Наркомюста, который возглавлялся Петром Красиковым и занимался ликвидацией религии в России, стал конкурентом комиссии. Была предпринята попытка ликвидировать так называемый "ликвидационный отдел", но Красикову удалось отстаивать его вплоть до середины 1924 года.

Первый протокол комиссии датирован 27 сентября 1922 года. В заседании участвовали чекисты Вячеслав Менжинский и Терентий Дерибас, а также партийный функционер Петр Красиков и бывший священник Спасо-Колтовского храма в Петрограде Михаил Галкин (публиковавший антирелигиозные статьи под псевдонимом "Горев"), ставший полноправным членом Комиссии по изъятию церковных ценностей. Этот первый протокол уже подписан Тучковым. Приехав в Москву с женой, он вскоре вызвал старшую сестру. Тучков вместе с семейством поселился в Серафимо-Дивеевском подворье на 1-ой Мещанской улице, в самом центре Москвы. Историк Русской Церкви сталинской эпохи М. Е. Губонин вспоминал: "Служебное положение матушки Анфии (старшей сестры подворья - С. Б.) стало особенно острым и сложным после того, как неожиданно вселился в подворье "сам", всемогущий тогда, разрушитель Церкви Русской, Евгений Александрович Тучков со своей престарелой "мамашей" весьма юркой и миниатюрной старушонкой, чрезвычайно религиозной и большой любительницей торжественнных богослужений. (Монахини подворья, слыша, как Тучков называет старшую сестру "мамашей", решили, что Анастасия Александровна на самом деле является его матерью - С. Б. ) Вельможа Е. А. Тучков, расположившись в покоях Серафимо-Дивеевского подворья, убил сразу двух зайцев. Во-первых, приобрел прекрасную, комфортабельную и бесплатную квартиру со всем ассортиментом полагающихся коммунальных удобств и, во-вторых, с самого момента въезда сюда, заимел ровно столько весьма услужливых, почтительных и так же бесплатных горничных, прачек, кухарок и уборщиц сколько было сестер в Дивеевском подворье. Смекалистая матушка Анфия, конечно, нисколько не растерялась и прекрасно учла все те неисчислимые "блага", которые проистекали для подворья из самого факта проживания "самого" и непосредственно руководила обслуживанием и ублаготворением "Евгения Александровича" и "ихней мамаши" ("спаси их, Господи!") Справедливости ради следует отметить, что в те незабвенные годы, когда, ложась спать, люди не были уверены в том, пробудут ли они в своей постели до утра сестры Дивеевского подворья прекрасно и безмятежно почивали на своих перинах, поскольку "ангелом-хранителем" их являлся сам "Евгений Александрович!" За годы своего жительства на подворье он многократно оказывал всякого рода покровительство и некоторое, так сказать, пособие в хозяйственных и бытовых нуждах как подворью в целом, так и отдельным его насельницам, коль скоро по тому или иному поводу они прибегали под его высокую руку . . .

Так, например, Евгений Александрович, заранее осведомленный по своим каналам, в свою очередь своевременно оповещал всех этих "лампадок" о местах предстоящих торжественных богослужений Святейшего Патриарха Тихона или архиепископа Илариона (Троицкого), которого особенно любили и почитали верующие москвичи. . . В таких случаях группа дивеевских монашек, облачившись должным образом и прихватив с собою "мамашу"отправлялись по указанному "Евгением Александровичем" адресу ("спаси его, Господи!") "Мамаша", конечно, тоже была довольна, так как при этих паломничествах ей, естественно, обеспечивалось самое лучшее место в храме (где-нибудь на клиросе), какая бы давка не была в храме. Поэтому в позднейших разговорах, когда речь заходила о той, минувшей уже эпохе самодержавного царствования в Церкви Е. А. Тучкова, мать Анфия, хоть и со вздохом, но неизменно благосклонно отзывалась об этой, слишком хорошо известной, исторической (как никак) личности. "Ну да уж что вы! скажет, бывало, она, с Евгением-то Александровичем еще жить можно было. . . Куды! Он, бывалочи, нам всеж-таки немало помогал другой раз. То ордер на дрова даст, то глядишь еще чего. . . Мы уж ему премного благодарны. А то ведь другой-то давно бы уж нас всех разогнал: кого куды (и костей не соберешь!). . . "И, задумавшись о чем-то невеселом, покивав своей старческой головой как бы в подтверждение этих невысказанных мыслей, добавляла: "Нет, ничего, он мущина был обходительный. Не какой-нибудь фулюган, спаси его Господи!" 3 Свою репутацию "обходительного мущины" Тучков подтверждал неоднократно - скоро он стал ключевой фигурой в Антирелигиозной комиссии. В 1923 году его за особые заслуги наградили именным оружием - пистолетом "Маузер".

Аресты так называемых "бывших" – дворян, купцов и нэпманов, приводили к тому, что в руках чекистов оказывались порой сказочные богатства.

Большая часть прилипала к рукам Ягоды и его приближенных.
Михаил Шрейдер, бывший замминистра НКВД Казахстана, переживший арест и лагеря, вспоминал: "Большинству оперативных работников ОГПУ конца 20-х так или иначе становилось известно об устраиваемых на квартире Ягоды шикарных обедах и ужинах, где он, окруженный своими любимчиками, упивался своей все возрастающей славой. Я никогда не бывал в ягодинском особняке, но еще в середине двадцатых слышал от начальника административно-организационного управления ОГПУ Островского, что начальник строительного отдела Лурье, бывший соседом Ягоды, несколько раз перестраивал жилище будущего шефа НКВД. В конце двадцатых в этом доме жили также семьитогдашнего начальника контрразведывательного отделаОГПУ Артузова, начальника секретного отдела ОГПУ Дерибаса, начальника иностранного отдела ОГПУ Трилиссера, а также Агранова. Позднее Ягода переехал в Кремль, где и жил вплоть до ареста." 8

Тучков не сумел войти в близкий круг Ягоды. Фактический руководитель чекистского ведомства ждал от подчиненных похвал и восхищений.
Когда в 1927 году отмечалось10-летие ВЧК-ОГПУ - "Ягода с группой приближенных наносил эффектные 10-15 минутные визиты в лучшие рестораны, где были устроены торжественные ужины для сотрудников различных управлений и отделов ОГПУ, причем рестораны были для этого использованы действительно самые лучшие: "Националь","Гранд-Отель","Савой" и другие. Апофеозом этих визитов в каждом случае было чтение сотрудником особого отдела ОГПУ Семеном Арнольдовым плохоньких виршей с неуемным восхвалением Ягоды, где он фигурировал как "великий чекист". Последнее обстоятельство особо интересно, потому что тогда даже в отношении Сталина никто таких прилагательных не употреблял." 9 В подобной атмосфере Тучков чувствовал себя лишним. В течение 10 лет он беззаветно трудился, разрушая Русскую Церковь- без отпусков и выходных. Конечно, повышение по службе повлияло на его благосостояние. Он жил в приличной квартире в чекистком доме в Большом Комсомольском переулке, у него была домработница. Продукты получал из спецраспределителя. Но изменение атмосферы настораживало - видимо, он чувствовал, что его звездный час позади. Сопротивление Русской Церкви практически было сломлено, митрополит Сергий и его Синод стали карманными, Антирелигиозная комиссия в 1929 году была распущена Сталиным.

Почувствовав, что его забывают и оттирают, он решил в начале 1931 года напомнить о своих заслугах перед Советской властью.
Руководство ОГПУ еще помнит и поддерживает его. Представление о награждении подписано тогдашним первым заместителем начальника секретного отдела ОГПУ Яковом Аграновым. Но само представление написано, согласно негласным бюрократическим принципам, самим Тучковым. В его архиве сохранились страницы, где слово в слово повторяется представление Агранова: "Тучков Евгений Александрович происходит из семьи крестьянина-бедняка. Член партии с 1917 года. В органах ВЧК-ОГПУ работает с 1918 года. В настоящее время состоит в должности Начальника 3-го Отделения Секретно-Политического Отдела ОГПУ… В 1923-1925 гг. им были проведены два церковных собора (всесоюзные съезды церковников), на которых был низложен патриарх Тихон и вынесено постановление об упразднении монастырей, мощей, а также о лояльном отношении церкви к Соввласти.

На протяжении ряда лет тов. Тучковым проводилась серьезная работа по расколу заграничной православной русской церкви. Блестяще проведена работа по срыву объявленного Папой Римским в 1930 году крестового похода против СССР…" 10 В представлении перечисляются заслуги Тучковав деле борьбы с сектантами. Но самое откровенное в этом документе – энергичная "работа" Евгения Александровича и его подчиненных на заре "большого террора": "…Благодаря энергичной работе тов. Тучкова была раскрыта и ликвидирована в конце 1930 и 1931 гг. Всесоюзная контрреволюционная монархическая организация церковников "Истинно-православная церковь", опиравшаяся в своей антисоветской деятельности на черносотенно-клерикальные круги. Организация имела множество своих филиалов – 300 повстанческих ячеек, огнестрельное и холодное оружие. Стоящий во главе этой организации церковно-политический центр, возглавлявшийся профессором Лосевым, Новоселовым, епископом Иосифом и др. ставил своей задачей объединение под флагом церкви всех контрреволюционных сил для свержения Советской власти и реставрации монархии…" 11

Сегодня, когда стали доступны архивы ОГПУ-НКВД, ясно, что Тучков, повествуя о Всесоюзной конрреволюционной организации, говоря лагерным языком, "гнал туфту". Ни профессор Алексей Лосев, ни тайный епископ Марк (Михаил Новоселов), ни тем более митрополит Иосиф (Петровых), не могли не только пользоваться огнестрельным или холодным оружием, но, как люди умные и достаточно трезвые, отнюдь не пытались восстановить монархический строй, вряд ли и помышляли об этом при всех симпатиях к нему. Признания на этих процессах выбивались следователями под пытками, но многие из обвиняемых не признали себя виновными. Кто-то, подобно профессору Алексею Лосеву, сломался, на всю жизнь усвоив "марксистскую диалектику", но большая часть держалась стойко. Все, кто проходил по сфабрикованным Тучковым и его подчиненными делам, пошли по тюрьмам и лагерям. В представлении перечисляются разгромленные доблестными чекистами филиалы на Северном Кавказе и Центральных Черноземных областях. Даже недобитые дореволюционным Святейшим Синодом "имяславцы", скрывавшиеся на Кавказе, попали в этот черный список.

Представление завершается перечислением последних успехов Тучкова: "…Под руководством тов. Тучкова за последние 2-3 года было ликвидировано несколько сотен крупных антисоветских организаций и группировок церковников повстанческого и террористического характера. В деле борьбы с контрреволюционным движением среди церковников и клерикально-монархических кругов, группирующихся вокруг церкви, Тучков проявил огромную энергию, инициативу, решительность и находчивость." 12

Но это был последний знак признания заслуг Тучкова.
В конце октября 1931 года ВЦИК награждает его орденом Трудового Красного Знамени. В сопроводительной справке к представлению перечислены прежние награды Тучкова – "револьвер, чекистский почетный знак, грамота с золотыми часами и благодарность по приказу." В начале 30-х его настигла тяжелая болезнь - будучи страстным курильщиком с юных лет, он получил предострежение от врачей, что может лишиться ног, если не бросит курить. Сохранились фотографии 1931 года, когда он впервые вынужден был отправиться в Кисловодск на лечение - на них Тучков запечатлен с палочкой. Однако, будучи волевым человеком, он резко бросил курить. Эта болезнь, как ни странно, помогла ему уцелеть в годы ежовских чисток и в 1939 году уволиться из НКВД. Последняя должность, которую он занимал в НКВД - майор, уполномоченный по Уралу. Для тех лет это была практически генеральская должность.Крестьянская сметливость помогла ему выжить в страшные годы ежовско-бериевских чисток, когда из чекистского дома в Комсомольском переулке, неподалеку от Лубянки, где он жил, каждую ночь уводили его соратников. После увольнения стал лектором Союза воинствующих безбожников, разъезжал по России с атеистическими лекциями. В 1941 году - ответственным секретарем Центрального Совета союза воинствующих безбожников. В одной из автобиографийсообщает: "Будучи пенсионером, в 1939 году был приглашен тов. Ярославским на идеологическую работу в Центральный Совет СВБ СССР. (Он меня хорошо знал по совместной партийной работе в Комиссии при ЦК КПСС по проведению декрета об отделении Церкви от государства, в которой я в течение почти 10 лет состоял ответственным секретарем), где с 1940 года до самой ликвидации ЦС СВБ СССР, т. е. до 1947 года работал сначала в качестве лектора, а затем ответственного секретаря Центрального Совета СВБ СССР."

Работа была неблагодарной и нелегкой. Во время многочисленных разъездов Тучкову пришлось столкнуться с жестокими реалиями "социалистического рая". До начала войны ему пришлось побывать не только в Иваново, Смоленске, на Урале, но и в Прибалтике. В его архиве сохранились характеристики, выданные ему в тех местах, где он читал атеистические лекции. В одном из писем зимой 1940 года он писал сыну из Ростовской области: "Нахожусь сейчас в совхозе, в 60 км от железной дороги. Это поездка не то, что первая в Ивановскую область ( родина Тучкова – С. Б.) очень трудная. Мне надо обслужить лекциями 7 совхозов, а они друг от друга находятся на расстоянии 20-40 км. Здесь все время стояли морозы и снежные бураны. И вот в такую погоду приходится ездить на подводах, т. е. быть по 4-5 часов в открытом поле. Ночевать приходится так же – где попало. В избах холод, столовых нет, а где проходят лекции помещения не отоплены. Словом, очень все неважно. Хорошо, что я взял с собой хлеба, а то здесь совсем его нельзя купить. Жаль, что не взял валенок…Через час пойду в клуб читать лекцию "Наука и Религия." Народ антирелигиозными лекциями не особенно интересуется, все приходится звать и звать. Сейчас очень интересуются международным положением. Меня прямо закидали об этом вопросами. Меня просили даже прочесть на эту тему лекцию, но я отказался, провел беседу…" 13

Войну Тучков встретил в Москве, проводив на фронт сына Бориса. В одной из автобиографий в мае 1944 года Тучков вспоминал: "6 июля 1941 года по призыву партии добровольно пошел в Красную Армию. До конца сентября того же года я находился на фронте: сначала в Андреевском районе Смоленской области, затем в районе озера Селигер Калининской области (деревня Красуха). 20 сентября 1941 года я тяжело заболел и 89 эвакопунктом был из армии как непригодный к военной службе освобожден совсем. Из армии я приехал к своей семье в Златоуст, где лечилсяи поправился до января 1942 года, а потом, когда стал чувствовать себя окрепшим, поехал в Москву, где и стал работать на лекционной работе (вести антифашистскую пропаганду) в центральном Совете СВБ СССР, а потом одновременно еще и военную работу, состоя заместителем начальника военно-учетного пункта по политчасти Ростокинского района, которую работу выполняю и сейчас." До ухода на фронт принимал участие в строительстве оборонительных рубежей Москвы – позже уточняет: с 6 июля по 15 сентября 1941 года. Значит, на фронте провел чуть меньше недели.

В 1946 году Союз воинствующих безбожников был ликвидирован по указанию Сталина. С этого года Тучков ушел на пенсию, однако не прекратил работать. Он числился внештатным лектором Центрального лекционного бюро Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете министров РСФСР ( и такое было! – С. Б.). В 1947 году завершил работу над книгой, которую назвал "Русская Православная Церковь и контрреволюция." Если бы она была опубликована в те годы, ее ценность трудно было бы оспорить. История 20-х годов намеренно фальсифицировалась отечественными историками. Тучков в своей книге изложил немало ценных фактов, включив в нее документы, в том числе Послания патриарха Тихона. Сегодня ее ценность невелика, поскольку внутренний цензор постоянно сдерживал Тучкова, заставляя его рисовать Русскую Церковь и Ее членов лишь черной краской. Да и события доведены лишь до 1925 года – до смерти патриарха Тихона. Большая часть книги посвящена обновленцам, их лжесоборам и документам. Эти материалы Тучков знал превосходно, поскольку сам их готовил.

После войны он приобрел участок земли под Москвой и начал строить дачу, продолжая работать над книгой. Сохранился ее план. Он изменил название – новый вариант должен был называться "Октябрьская социалистическая революция и Русская Православная Церковь. " Само название свидетельствует о том, как менялись взгляды автора. В черновиках сохранились записи: "Любите врагов наших (о личных, а не классовых врагах). " Для себя Тучков сделал заметки под общим заглавием:"Какие надо прочитать архивные материалы: 1. Стенограмму разговора с Тихоном Обновленцев в 1922 г. при передаче им патриаршей власти. 2.Сводки и доклады об изъятии церковных ценностей 3. Дело патр. Тихона 4. Дело митроп. Петрогр. Вениамина 5. Автограф. Тихона, его раскаяние и др. документы 6. Белогв. газеты – "Руль", Посл. Новости и др. за1921-25 гг. 7. Постанов. Комиссии по проведению декрета об отделении церкви от государства. 8. Воззвание (подлинное) митр. Сергия 1929 г. против папы Римского 9. Доклады о церковниках в правит. органы. 10. Все о церковниках после 1932 г. ( дела, эвакуация, выборы патр. и т. д.)" 14 Евгений Александрович готовился к работе основательно. Скорее всего в нем шла глубокая внутренняя работа, заставлявшая в чем-то переосмысливать прежние убеждения. На даче отстраивался кабинет, в котором мечтал начать капитальную работу над воспоминаниями. "Мне есть что вспомнить, " – не раз говорил он внукам.

Тяжелая болезнь - распадающийся кровоточащий рак желудка с метастазами прервал эту работу. Весной 1957 года он был госпитализирован в Центральный госпиталь МВД СССР. Врачи признали, что опухоль неоперабельна. Тучков знал, что умирает и 15 апреля 1957 года, незадолго до смерти, пригласил в больницу патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского), которого хорошо знал еще с 20-х годов. Врачи вызвали и жену. Елена Александровна, до конца дней оставшаяся "безбожницей", волнуясь и недоумевая, вынуждена была ожидать в приемном покое несколько часов, пока Тучков беседовал с патриархом. Она страшилась, что так и не сумеет проститься с умирающим мужем. Его похоронили на Ваганьковском кладбище и, казалось, забыли навсегда. Однако, уже в начале 70-х годов о нем заговорили в диссидентских кругах, когда появилось исследование церковных историков Анатолия Краснова-Левитина и Вадима Шаврова "Очерки по истории Русской Церковной смуты." Но только сегодня становится ясно, что Евгений Тучков был одной из ключевых и загадочных фигур российской истории Советского периода.

Выброшенный из лона ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ, он в течение 17 лет как бы со стороны наблюдал результаты своей разрушительной работы. Думаю, что испытал шок после встречи Сталина осенью 1943 года с тремя митрополитами. Удивительно, что чекист Георгий Карпов, сменивший Тучкова на посту "куратора" от НКВД Православия и возглавивший в 1943 году Совет по делам Русской Православной Церкви, не привлек его на работу. Второе потрясение Тучков испытал после ликвидации Сталиным Союза воинстующих безбожников в 1946 году. Он безвозвратно выпал из чекистского гнезда. Почти все его соратники по 6-ому секретному отделу ОГПУ, занимавшиеся уничтожением Русской Церкви, погибли в сталинских чистках. Но встречи с исповедниками, мучениками не прошли для него даром.
В послевоенный период он пытался переосмыслить события 20-х годов. Жаль, что страх и внутренний цензор так и не позволили ему раскрыть истинных мыслей и оценок – результата его долгих наблюдений и размышлений. Атеистические брошюры, изданнные им после войны, убоги и бесцветны. И только его предсмертная исповедь, так и оставшаяся тайной для историков, говорит о том, что внутренний процесс переосмысления своих деяний совершался в нем постоянно.

Источник:
http://www.krotov.info/spravki/persons/ … uchkov.htm