НЕОГЛЯДНОСТЬ

       Непобедимым многолетье,
       Прославившимся исполать!
       Раздолье жить на белом свете,
       И без конца морская гладь.
       
       И русская судьба безбрежней,
       Чем может грезиться во сне,
       И вечно остается прежней
       При небывалой новизне.
       
       И на одноименной грани
       Ее поэтов похвала,
       Историков ее преданья
       И армии ее дела.
       
       И блеск ее морского флота,
       И русских сказок закрома,
       И гении ее полета,
       И небо, и она сама.
       
       И вот на эту ширь раздолья
       Глядят из глубины веков
       Нахимов в звездном ореоле
       И в медальоне - Ушаков.
       
       Вся жизнь их - подвиг неустанный.
       Они, не пожалев сердец,
       Сверкают темой для романа
       И дали чести образец.
       
       Их жизнь не промелькнула мимо,
       Не затерялась вдалеке.
       Их след лежит неизгладимо
       На времени и моряке.
       
       Они живут свежо и пылко,
       Распорядительны без слов,
       И чувствуют родную жилку
       В горячке гордых парусов.
       
       На боевой морской арене
       Они из дымовых завес
       Стрелой бросаются в сраженье
       Противнику наперерез.
       
       Бегут в расстройстве стаи турок
       За ночью следует рассвет.
       На рейде тлеет, как окурок,
       Турецкий тонущий корвет.
       
       И, все препятствия осилив,
       Ширяет флагманский фрегат,
       Размахом вытянутых крыльев
       Уже не ведая преград.

       Стихи Бориса Пастернака

Отредактировано Natali (2007-12-07 21:10:12)

Москва - Одесса

В который раз лечу Москва - Одесса,
Опять не выпускают самолет.
А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса,
Надежная, как весь гражданский флот.
               Над мурманском ни туч, ни облаков,
               И, хоть сейчас, лети до Ашхабада.
               Открыты Киев, Харьков, Кишинев
               И Львов открыт, но мне туда не надо.
Сказали мне: - сегодня не надейся,
Не стоит уповать на небеса.
И вот опять дают задержку рейса на Одессу -
Теперь обледенела полоса.
               А в Ленинграде с крыши потекло,
               И что мне не лететь до Ленинграда?
               В Тбилиси - там все ясно, там тепло,
               Там чай растет, но мне туда не надо.
Я слышу, ростовчане вылетают,
А мне в Одессу надо позарез.
И надо мне туда, куда три дня не принимают
И потому откладывают рейс.
               Мне надо, где сугробы намело,
               Где завтра ожидают снегопада.
               Пусть где-нибудь все ясно и тепло,
               Там хорошо, но мне туда не надо.
Отсюда не пускают, а туда не принимают,
Несправедливо, муторно, но вот
Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,
Доступная, как весь гражданский флот.
               Открыли самый дальний закуток,
               В который не заманят и награды.
               Открыт закрытый порт Владивосток,
               Париж открыт, но мне туда не надо.
Взлетим мы, распогодится, теперь запреты снимут,
Напрягся лайнер, слышен визг турбин.
Сижу, как на иголках, а вдруг опять не примут,
Опять найдется множество причин.
               Мне надо, где метели и туман,
               Где завтра ожидают снегопада.
               Открыты Лондон, Дели, Магадан,
               Открыли все, но мне туда не надо.
Я прав, хоть плачь, хоть смейся,
Но опять задержка рейса,
И нас обратно к прошлому ведет,
Вся стройная, как "Ту",
Та стюардесса мисс Одесса,
Похожая на весь гражданский флот.
               Опять дают задержку до восьми,
               И граждане покорно засыпают...
               Мне это надоело, черт возьми,
               И я лечу туда, где принимают.

Она была в Париже

Наверно, я погиб: глаза закрою - вижу,
Наверно, я погиб: робею, а потом,
Куда мне до нее? Она была в Париже,
И я вчера узнал, не только в нем одном.
          Блатные песни пел я ей про Север дальний.
          Я думал, вот чуть-чуть, и будем мы на "ты".
          Но я напрасно пел о полосе нейтральной
          Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще, я думал, это ближе:
Про юг и про того, кто раньше с нею был.
Но что ей до меня - она была в Париже,
Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил.
          Я бросил свой завод, хоть вобщем, был не вправе,
          Засел за словари на совесть и на страх,
          Но что ей до меня? Она уже в Варшаве,
          Мы снова говорим на разных языках.
Приедет - я скажу по-польски: "Проше пани".
Прими таким, как есть, не буду больше петь.
Но что ей до меня? Она уже в Иране.
Я понял, мне за ней, конечно, не успеть.
          Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осле
          Да, я попал впросак, да я попал в беду.
          Кто раньше с нею был и тот, кто будет после,
          Пусть пробуют они. Я лучше пережду.

Владимир Высоцкий